В России в последние десятилетия все сильнее развивается опыт Православной христианской веры и живой интерес к ней. Христианство по своей сути - религия внутреннего преображения человека, обретения людьми образа и подобия Божьего, некогда им утерянного. Возвращение к своей истинной сущности через нравственное совершенствование, духовный труд, воспитание себя. Ориентир, к которому стремится христианин себя приблизить - это Христос и Его учение, открытое в Евангелии.
Живыми воплощениями этого идеала стали многочисленные святые. Изучая их жития, каждый верующий видит пример праведного поведения в каждой жизненной ситуации, а главное - пример того, каким образом происходило, часто не сразу, духовное перерождение обыкновенных людей - в детей Божиих.
Необыкновенным интересом христиан, особенно православных, - к внутреннему миру человеческой души объясняется и знаменитый психологизм классической русской литературы. Ведь Россия, будучи православной империей, дольше всех других стран сохраняла живую традицию православной аскетики, добрый, понимающий и сострадательный дух в отношениях между людьми. Потому особенно тонко чувствовали наши классики зло и неправду, потому так беззлобно, но смело и прямо обличали их. Потому они так прекрасно воспевали высокие и благородные души и умели "чувства добрые" лирой пробуждать.
Ни одна религия не дала миру такое богатое наследие духовной литературы, посвященное ведению человеческой души, как Православие. "Лествица духовная" преподобного Иоанна Лествичника, поучения преподобного Аввы Дорофея, знаменитое "Добротолюбие" и сотни, тысячи других, поразительных по своей глубине трудов подвижников, которые на собственном духовном опыте познали то, о чем они писали, легли в основу православной аскетики. Одна только "Исповедь" Блаженного Августина Аврелия стала основой для целого литературного жанра, а затем - "интроспекции", первого метода зарождавшейся психологии.
Эта традиция продолжалась тысячелетиями. На русской земле она расцвела именами преподобного Сергия Радонежского, Серафима Саровского, открывшего нам многие истины смиренного духовного делания, которое возвышает человека до состояния Ангела, святителя Игнатия Брянчанинова, который оставил замечательные по таланту и проникновенности труды, великого святого, борца за народную трезвость, духовного отца всей России начала конца XIХ - начала ХХ века - Иоанна Кронштадтского...
А каковы книги, написанные по беседам с блаженной памяти старцем Паисием Святогорцем, мудрым афонским батюшкой, который еще в 90-х годах принимал и отогревал своей любовью и добротой великое множество измученных цивилизацией чад. Могу сказать твердо, что именно его книгам я обязана началом некогда своей психологической практики. Именно они вдохнули жизнь и смысл в научные псхихологические знания, которые я получила в вузе. Можно без конца перечислять этих горячо любимых мною великих подвижников, великих знатоков человеческих душ, истинных Христиан.
К сожалению, необъятное наследие православной аскетики мало осмысленно современной психологией. Впрочем, для меня это - не к сожалению, а даже и к счастью. Потому, что в науке важно находить открывать нечто новое. А для меня, так как я православный психолог, эта возможность - бесконечна!
Чтобы подкрепить мои рассуждения авторитетом классика, предлагаю отрывок из работы Гордона Олпорта, где он замечательно описывает типы религиозных ориентаций, и роль религиозного психолога-консультанта. Думаю, что Вы, мой читатель, замечали, что не все верующие люди ведут себя так, как им заповедано, и не все они так счастливы, как обещано в Библии. Наоборот, они могут вести себя двойственно, проявлять демонстративную набожность и редкостную рассчетливость, оправдывать религиозными мотивами свои эгоистичные поступки и предрассудки. В Евангелии такая религиозность постоянно противопоставляется истинной, ее олицетворением являются фарисеи, постоянный объект жесткой критики со стороны Христа. Интересно, что это разделение, заложенное самим Богом в Евангелии - на истинно верующих и "фарисеев" - нашло свое продолжение и в психологической науке как внутренняя или внешняя религиозная ориентация. Гордон Олпорт в своей работе "Личность в психологии" описывает их так:
"Внешняя религиозная ориентация. Для многих людей религия — привычка или же родовое изобретение, используемое для церемоний, для удобства в семье, для личностного комфорта. Это нечто, нужное для того, чтобы его использовать, а не для того, чтобы ради него жить. Оно может быть способом повышения статуса, поддержания уверенности в себе. Оно может быть использовано как защита от реальности, как божественное одобрение образа жизни. Подобное чувство дает мне уверенность в том, что Бог видит вещи такими же, какими их вижу я. Человек с внешней религиозной ориентацией обращен к Богу, но не отстранен от себя. Этот тип религиозности по сути своей — щит для центрированности на себе.
Люди, принадлежащие к этому типу, как оказалось, обычно посещают церковь нерегулярно. На самом деле они не набожны. Они используют религию для своего удобства. Некоторые из них посещают церковь лишь трижды: на собственных крестинах, собственной свадьбе и собственных похоронах. Неудивительно, что подобный тип религиозности коррелирует с наличием у человека большого количества предрассудков". Добавлю от себя, что предрассудки появляются по причине дремучей безграмотности большой части таких личностей в области религии, в результате которой они принимают любое суеверие за элемент религии. Кроме того, вакуум знаний о вере, они могут заполнять и собственными выдумками мистического характера, которыми очень сильно дорожат, даже если оказывается, что их выдумки полностью противоречат самой религии, к которой они себя причисляют.
"Внутренняя религиозная ориентация" - пишет Олпорт, - "не является ни способом для борьбы со страхом, ни формой социабельности или конформности, ни сексуальной сублимацией, ни средством реализации желаний. Все эти мотивы вторичны. Этнические отношения, частная жизнь, личные проблемы, чувство вины, онтологическая тревога — все это регулируется всеобъемлющим обязательством, до некоторой степени интеллектуальным, но более всего фундаментально мотивационным. Это обязательство целостно, оно покрывает весь опыт личности, как научный, так и эмоциональный. Такая религия существует не для того, чтобы служить человеку удобным инструментом, скорее человек обязан служить ей.
Неудивительно, что люди с таким типом общей ориентации терпимы и сострадательны по отношению к окружающим. И хотя я рассматриваю эти типы религиозной ориентации в их связи с этническими предрассудками, я также абсолютно уверен в том, что сохранению психического здоровья человека способствует внутренняя, а не внешняя религиозная ориентация.
Обратите внимание на то, что, в соответствии с этой гипотезой, внутренняя религиозная ориентация не может существовать для того, чтобы исполнять терапевтическую или профилактическую роль. Она не предназначена для использования. Страдалец может стремиться только к религии, а не к лечению самому по себе. Если его религиозная ориентация глубоко интериоризированна, ей будут сопутствовать и нормальная психика, и спокойствие в отношениях с окружающими. Такова моя гипотеза.
Еще один пример общей ориентации я нашел в недавно вышедшей книге отца Джона Клиффорда, где он излагает стратегию, которую использовал для того, чтобы противостоять пропагандистам из коммунистического Китая. Эта стратегия напоминает ту, которую используем мы сами, пытаясь защититься от воздействия, угрожающего нашему психическому здоровью. Она состоит из нескольких ключевых положений: а) решение не вступать во взаимодействие с негативными силами, демонстрируя пассивный уход; б) постоянные апелляции к позитивным ценностям и собственным убеждениям; в) активное планирование контрстратегий; г) сохранение чувства юмора, особенно тогда, когда это касается уловок недругов; д) осознание того, что оскорбления — только часть широкой программы и что поведение людей в определенной ситуации не всегда влияет на конечный результат.
Правило отца Клиффорда, заключающееся в том, что следует постоянно обращаться к собственным позитивным ценностям и убеждениям, затрагивает самую суть проблемы. Мартин Бубер рассматривает тот же вопрос в более широком смысле.
Он пишет: “Зло как состояние индивидуальной души — это конвульсивное отклонение от направления...”.
Консультанту не так просто понять, каким является (или должно являться) собственное “направление” данного человека; столь же непросто помочь этому человеку контролировать свойственные ему “конвульсивные отклонения”. Хотя психологические процессы, стоящие за этой проблемой, вполне отчетливы: лучший способ контролировать зло — усиление общей жизненной ориентации, В меньшей степени это вопрос конкретных вредных привычек или нарушения конкретных правил, и в большей степени — поддержание целостной ориентации. Мы помним, что Христа частные аспекты беспокоили меньше, чем гордыня, эгоизм и лицемерие. Его формула психического здоровья и справедливости отражена в Ветхом Завете — любить Господа Бога всем сердцем, душой и разумом; любить сво-его ближнего как самого себя.
На конкретном уровне, я думаю, мы сможем узнать кое-что полезное, посмотрев на те способы, которые используют здоровые люди для защиты своей “духовной ориентации”. Пример тому — стратегия отца Клиффорда. Некоторые люди прибегают к упрощенным лозунгам, которые отражают сущность их общей ориентации. Один весьма трудолюбивый чиновник рассказывал мне, что вся его жизнь направляется основополагающим убеждением в том, что “если человек работает так упорно, как только может, и берет ровно столько, сколько нужно ему и его семье, этого будет вполне достаточно”. Одна милая женщина говорила, что на ее жизнь во многом влияет убеждение в том, что она не имеет права отравлять воздух, которым приходится дышать другим людям. Она никогда не хныкала, не жаловалась и не сплетничала. Многие находят свой девиз в Священном Писании, например, “Будь спокоен и знай Бога” или “Он посылает мне тяжкие испытания, но я все равно верю Ему”.
Нет необходимости говорить о том, что девизы, эффективные для одного человека, не обязательно столь же эффективны для другого человека; но принцип определения и следования основной жизненной ориентации — первое правило психического здоровья.
Роль религиозного консультанта
Считая крайне важной общую ориентацию человека, мы должны выяснить роль религиозного консультанта, поскольку подобные вопросы — его специальность.
Цель терапии установок — дать индивиду возможность понять самого себя: свои ценности, свое выбранное направление, свою целостную жизненную ориентацию и свои страдания.
Ни у кого другого нет того же самого смыслового контекста, что у данного индивида, ни у кого другого нет тех же самых проблем. С позиций такой уникальности личности священник подходит к решению этой непростой задачи. Поскольку я не религиозный консультант, у меня нет возможности опираться в моих размышлениях на такого роды опыт. И тем не менее мне кажется весьма важным рассмотреть некоторые аспекты деятельности священника.
Во-первых, я убежден в том, что психическое здоровье заключает в себе парадоксальную связь серьезности жизненной ориентации и юмора. Многие запутанные обстоятельства жизни совершенно безнадежны, и у нас нет против них никакого оружия, кроме смеха. Рискну заявить, что человека нельзя считать психически здоровым, если он не способен посмеяться над самим собой, отмечая, где он просчитался, где его претензии были слишком раздуты или неправомерны. Он должен замечать, где он обманывался, где был слишком самоуверен, недальновиден, и, прежде всего, где был тщеславен. Лучшее лекарство от тщеславия, как говорил Бергсон, это смех, и вообще, тщеславие — смехотворная слабость.
Сейчас нам нередко приходится слышать о трагедии отсутствия смыслов. Франкл в своей теории описал соответствующий этому состоянию невроз, который получил название ноогенного. Я убежден, что такое состояние пустоты (“экзистенциального вакуума”) — беда, главным образом, интеллектуального и образованного человека. С моей точки зрения, сам экзистенциализм — во многом философия, написанная “яйцеголовыми” и для “яйцеголовых”. И тем не менее многим пациентам действительно свойственно ощущение “экзистенциального вакуума”, и священникам приходится иметь дело с подобного рода проблемами. Страдалец гордо заявляет, что все в этом мире иллюзорно. Он не пилигрим и даже не турист на жизненной дороге, он всего лишь заблудившийся путник.
Молодым людям свойственно проходить через период пустоты, мятежа, отвращения к жизни. Я помню одну студентку, которая заявляла, радостно улыбаясь: “Не могу выразить, какое удовольствие мне доставляет мое экзистенциальное отчаяние”. Но то, что вполне допустимо в течение недолгого периода позднего подросткового возраста, не может являться руководящими принципами зрелого человека.
Когда речь идет об экзистенциальном вакууме или о целостной ориентации, об общей установке или центральном мотивационном состоянии, специалистом является священник, а ученый — до сих пор всего лишь неумелый дилетант. (Говоря о дилетантизме, я имею в виду психологические исследования и теории, а не ежедневную практику психиатров или клинических психологов. Многим из них по собственному опыту знакома потребность пациента в конструктивном видении мира; многие из них признают значимость религиозной ориентации как целительной силы в жизни конкретного пациента. Я говорю лишь о том, что научная база терапевтических профессий еще не вошла в соответствие с опытом и требованиями терапевтической практики.)
Возможно, у человека, который пришел к священнику, есть какие-то исходные религиозные идеи. И в этом случае задача священника — помочь человеку углубить и расширить их, чтобы они более адекватно охватывали сферу его актуальных проблем и исканий. Другими словами, задача заключается в том, чтобы помочь перейти от внешней религиозной ориентации к зрелой, всеобъемлющей, внутренней религиозности. В этом, на мой взгляд, состоит первоочередная задача каждого религиозного консультанта.
Вместе с тем, конечно, консультант может переадресовать пациента какому-то психиатрическому учреждению, но он должен рассматривать такого рода практику как источник помощи, а не как осуждение на гибель. Помещение пациента в клинику, в больницу, в школу для детей с задержкой в развитии не означает автоматического решения проблемы; в некоторых случаях оно только усиливает напряжение. Ни один пациент не может чувствовать себя спокойно, отдавая свою целостность на волю работников больницы, в которой используется множество безличных методов лечения — электрошоковых, гипнотических, фармакологических или психотерапевтических. Переложить всю ответственность на врачей, медсестер, психологов, какими бы профессионалами они ни были, — значит отказаться от жизненной свободы. То, что нужно любому больному, это поддержка его исключительности, ощущение того, что вселенский дух понимает его проблемы и принимает его самого. “Есть ли в мире место для меня, беспомощного неудачника?” — вот то, что он хочет знать."
Думаю, Вы обратили внимание на то, что под "религиозным консультантом" Олпорт подразумевает священника, а я - религиозного психолога. В Православном Христианстве назвать таким словом священника лично у меня не повернулся язык, хотя это правомерно для протестантских деноминаций, которые и имел в виду Олпорт (американец по происхождению). В Православии главное дело священника - это не консультации, а гораздо более высокая миссия - Богослужение и, прежде всего, Евхаристия и другие таинства. Безусловно, что духовные наставления - это также его важная обязанность, тем более, что его сан обеспечивает священнику особый авторитет. Однако каждый христианин обязан быть в той или иной степени "религиозным консультантом", тем более, что все верующие и крещенные люди называются "Царственным священством" и имеют право совершать Таинство Крещения, как и священники.
Психологи сейчас пользуются особым доверием со стороны общества, к их словам прислушиваются, к их помощи обращаются, иногда их консультацию даже воспринимают как "замену" исповеди. Религиозные, православные психологи в России появились совсем недавно, однако мнение любого психолога в современной России по своему авторитету приближается к мнению священника, а иногда даже превосходит его (так как в сознании большинства россиян авторитет науки стоит выше, чем религия). Обращаются к психологу люди разных религиозных взглядов, однако религиозная психология дает особые возможности для помощи всем категориям клиентов, при этом консультация у психолога может замечательно дополнять и даже в чем-то обогащать духовную, религиозную жизнь человека, так же как истинная, глубокая религиозная вера помогает в решении психологических проблем, хотя, как говорит Олпорт, существует не для этого. Действительно, и мое искреннее убеждение - в том, что высокая культура, нравственность, счастье, психологический комфорт, самореализация, хорошие отношения с окружающими, духовное видение мира и т.п. - это не то, для чего может "пригодиться" Христос и его учение, а скорее побочный продукт истинной веры. Как сказано в Евангелии:
"Ищите прежде всего Царства Божьего и правды Его, и все остальное приложится вам" (Мф. 6, 33).
